«Какая цель ваших мучений?»- этот вопрос нам часто задавали на улицах армянских городов.
В Феодосии много старинных церквей, построенных в Средние века армянскими мастерами. Я водила экскурсии по городу, рассказывала об армянских памятниках, о массовом переселении армян в Крым, о рукописях, написанных в средневековой Кафе и хранящихся в ереванском Матенадаране, об Айвазовском, который был армянином по национальности… Когда я говорила туристам о том, что такое хачкары, как выглядят армянские буквы, об особенностях архитектуры армянских церквей, о том, что в Средние века Юго–восточный Крым называли Приморской Арменией – мне часто задавали вопрос: «А Вы были в Армении?» И как же мне хотелось ответить на этот вопрос словами: «Да, была!» В конце концов, это желание осуществилось.
Лёша поехал в Армению, потому что я этого очень хотела. Всё просто. И вообще, ему Закавказье нравится.
Мы перемещались на велосипедах. В Армению приехали со стороны Грузии, а в Грузию – со стороны Владикавказа, куда прибыли поездом из Краснодара.
Во Владикавказе при выходе из вокзала проходили пункт проверки паспортов. Человек пять полицейских. Работа рутинная, им скучно. А тут мы. В комнате заметное оживление. Откуда едете? Куда едете? Ооо, так далеко? И всё на велосипедах? Это ж сколько дней кататься будете? А как из Еревана возвращаться будете? А что делать будете, если колесо пробьёте? Рассматривают рюкзаки, постукивают по покрышкам, желают счастливого пути.
Уже когда мы выбрались из здания вокзала, определились куда ехать и сели на велики, из дверей выскочил молодой полицейский. «Э-э-э, подождите! Ещё один вопрос. А чья это была идея?» Я говорю: моя. На лице у полицейского неподдельное изумление. Он (обращаясь к Лёше): «А я думал, это ты её за собой потащил…» Так мы и укатили, оставив осетинского полицейского осознавать полученную информацию, которая явно не помещалась у него в голове.
Мы пересекали границу Грузия-Армения в пункте Садахло-Баграташен. Сам переход не запомнился вообще ничем. Но отчаянно ярко запомнилось первое впечатление об Армении: всё по-другому. Вроде то же голубое небо, та же зелёная трава, так же шумит река. И всё равно что-то иное разлито в этом прозрачном воздухе.
Есть теория об эгрегорах, о том, что каждая страна имеет свой собственный… Теория с оккультной окраской, но впечатление о смене «воздуха» после перехода границы Грузия – Армения было настолько ярким, что я уже начинаю ей верить.
Объективно, конечно, были изменения. Другие черты лиц, другая архитектура домов, марки машин другие. И в посадке вдоль дороги деревья другие. И не просто другие, а орехи и инжир. Километры деревьев инжира. С плодами, естественно. Которые можно было поглощать в неограниченном количестве, не слезая с велосипеда и даже почти не останавливаясь. Чем мой спутник и занимался всю дорогу. Как ни повернусь – Лёши не видно, видно только велосипед. Где Лёша? Опять повис на ветке инжира.
Ахтала – первый монастырь на нашем пути. Возник рядом с крепостью, которая охраняла медные рудники. Теперь у крепости стоит наследница – военная часть.
У ворот монастыря сверкали золотом какие-то камешки. Они были рассыпаны прямо под стеной башни, и на солнце переливались всеми оттенками радуги. Лёша сказал, что сначала принял их за осколки стекла. Я восхищенно рассматриваю осколки солнца у меня на ладони. Проходящая мимо женщина (равнодушно): «…да это же медная руда. Из рудников…» Она явно не поняла моего восторга. Но я-то медную руду никогда не видела и даже не подозревала, что она такая красивая.
В продуктовом магазинчике все молочные продукты с незнакомыми названиями. Продавщица толком объяснить не смогла – да и как бы она это сделала, если для нее «мацун» — очевидная вещь, а наши молочные продукты с другими названиями, и она их не пробовала. Мацун мы всё-таки купили. Ооочень понравилось. Это что-то типа жидкой брынзы, густоты йогурта, но несладкое.
Так и запомнился первый день в Армении: «другим» воздухом, сверкающими осколками медной руды и вкусной штукой под названием мацун. И ещё моим немым вопросом: куда поместилось в Лёшу столько инжира?
Атан – последнее село перед подъёмом на Иджеванский хребет. На въезде табличка, своим белым прямоугольником подающая нам исчерпывающую информацию о названии населенного пункта. Но мы-то подкованы, у нас есть карта, на которой написано «Атан», а еще у нас есть способность говорить и желание расспросить местных жителей. В процессе общения последовали два диалога.
Диалог 1.
-Скажите, а есть ли отсюда дорога на Дилижан?
-Нет, нету дороги.
Диалог 2.
-Скажите, а есть ли отсюда дорога на Дилижан?
-Да, есть! Шоссе… (секундная заминка) …грунтовое.
Потом нам долго и путано объясняли, как проехать на Дилижан, но заверили, что проедем.
Мы проехали. На это ушло два дня под девизом «Русские называют дорогой то место, по которому собираются ехать».
Иджеванский хребет вызвал ощущение дежа вю. Пейзажи – как на крымской яйле. С той лишь разницей, что на Иджеване вообще нет никаких проблем с водой. Родники и маленькие речки почти в каждом овраге. Едва ли не в каждой ложбинке – скопления сарайчиков, по вторичным признакам их можно определить как жильё, но людей не видно.
«Грунтовое шоссе» быстро превратилось в хаотичную путаницу разбитых дорог. Потом исчезли и они. Пришлось тащить велосипеды просто по траве. Набираем высоту. Обогнули еще один холм. Залаяла собака. Видим стадо коров. Из сарайчика вышел человек, смотрит в нашу сторону. О чудо, нам встретились живые люди!
Нас приглашают в дом. В крохотной комнатке с низким потолком две кровати, стол и железная печка. Пахнет свежим хлебом. Хозяйка ловко управляется с печкой, варит кофе, на столе появляются тарелки с макаронами, сыром и маслом. Два вида сыра – один мацун, другой похож на сулугуни, и масло – «местного изготовления».
Пришел хозяин, принес ветку с огромными сочными сливами. Да, говорит, мы здесь все теплое время живем. Приезжает машина из Атана, забирает сыр и масло, привозит макароны, муку, сладости. Не видели никого? Значит, все уже ушли. Мы уходим завтра.
Я уплетаю хлеб за обе щёки. Наслаждение написано, наверно, даже у меня на волосах, не то что на лице. Хозяйка приветливо улыбается. Переночевать мы не согласны, и тогда хозяин предлагает вывести нас на дорогу и показать направление на перевал.
Выходим. Мы выводим велосипеды, хозяин седлает коня. Хозяйка: возьмите хлеба. Я не могу отказаться. Горячая ароматная лепешка пакуется в мой рюкзак. Проходит несколько минут, все заняты сборами. Хозяйка: возьмите еще лепешку. Мне уже неудобно, но отказаться не получается. Вторая ароматная лепешка пакуется в мой рюкзак.
Мы фотографируемся на память. Хозяин ведет коня, мы ведем велосипеды. Хозяйка: возьмите сыра. Я уж не знаю, как отвечать. Говорю, что у меня нет никакой ёмкости. Хозяйка говорит, что найдет. Сбегала в дом, вынесла баночку с сыром.
По узкой каменистой тропинке мы обогнули еще один холм и вышли на дорогу. Хозяин говорит: вон видите те домики на горе? Вам туда.
Мы прощаемся. Хозяин второй раз за все время нашего общения улыбнулся. Но такая улыбка стоит сотен других.
Потом он еще минут пятнадцать стоял на дороге, проверял, чтобы мы не свернули не туда на ближайшей развилке.
Каменистые грунтовки, разбитые грунтовки, мокрые грунтовки, тропы-грунтовки, просто тропы, трава, камни, лужи… Мы постепенно набираем высоту. Вечереет. Находим небольшую ложбинку, ставим палатку недалеко от речки, которая удивила нас своей полноводностью, хотя до вершины недалеко. Рядом шумел водопад на пять полос. Высота водопада – примерно два моих роста.
Ужинали подаренными лепёшками. В баночке оказалось великолепное сливочное масло.
Вода была везде. Ручейки просачивались чуть ли не из-под каждого камня. Там, где еще были куски грунтовок, залегали лужи на всю ширину дороги. Из травы тут и там торчали большие валуны, многие из них интересной «конструкции» — как будто слепленные из больших пенопластовых шариков.
Наконец мы доползли. Домиками на перевале оказались деревянные сарайчики уже знакомой нам конструкции и почти новый прицеп-вагончик.
Дул пронизывающий ветер, было неуютно. Хотелось поскорее на южную сторону, в долину, где солнышко. От вагончика вела грунтовка без развилок. По ней мы и покатили.
Дорога нас, конечно, порадовала своим наличием, но при этом содержала в себе две подлости. Первая подлость заключалась в каменистом грунте. Временами дорога полностью представляла собой полосу из круглых камней диаметром от 5 до15 см. Когда пытаешься ехать по такой дороге, велосипед трясет так, что кажется – еще чуть-чуть, и вытряхнет мозги. Страху я на этих камнях натерпелась такого, что теперь, наверно, вообще ничего больше бояться не буду: после спуска с Иджеванского перевала всё, что я видела раньше, просто детский лепет. Кто ездил велосипедом по каменистым грунтовкам яйлы в Крыму, то представьте себе дорогу с Караби и умножьте это примерно на три.
Там, где камней не было, был гладкий уклон в колею почти 45 градусов, где я поскользнулась, упала и сильно стукнула коленку.
Камни были на открытых участках. Дорога через лес предоставила нам вторую подлость: огромные лужи. Представьте себе подмокшую грунтовку с травой посередине, справа склон, градус которого, может, и не приближается к 90, но 60 точно есть. Слева – тоже склон не меньше чем 60, только вниз. И огромную мутную лужу с неопределяемой глубиной, занимающую всю ширину дороги. Единственным путем обхода лужи является тоненький краешек слева (с видом на крутой склон вниз), по которому совсем недавно прошло стадо коров. На этом чавкающем месиве шириной 30 см надо удержаться и еще провести велосипед. И так восемь раз подряд через каждые 200 метров.
Природа вокруг была потрясающе красивая. Золото осеннего букового леса с огненными рябинами, острые скалы, солнце, которое опять выглянуло и больше не собиралось прятаться. Где-то вдалеке загудела машина. Тарахтение мотора ближе и ближе, и через некоторое время нас догнал стог сена, который когда-то был УАЗиком.
Позолоченная дорога спускается в Агарцин. Цивилизация! Везде стройка: монастырь активно реставрируют.
Светловолосый улыбчивый мужчина выражает бурную радость от того, что слышит русскую речь. Вы, говорит, вон туда пойдите. Там яблоки созрели. И еще вон туда, там груши. А если вам кто что скажет, зовите меня. Я здесь главный медведь, меня все слушают!
И мы пошли за яблоками, которые действительно оказались очень вкусными. Груши мы не нашли, но не расстроились. Яблок было достаточно. Так Агарцин и запомнился: фразой «Я здесь главный медведь» и вкуснющими яблоками.
На подъезде к Дилижану нас остановил дорожный патруль. Армянский гаишник умирает от любопытства. Откуда вы? Куда едете? Каким маршрутом ехали? Как зовут? Дети есть? (Безусловно, для армянского гаишника жизненно важной и необходимой в работе является информация, есть ли дети у двух проезжающих мимо велосипедистов). Что, нет детей? Секундная заминка. А-а-а, вы только поженились! (Вот, сам спросил, сам и ответ нашел). А как вы ночуете? В палатке? О-о-о, молодцы. Что, в Дилижане хотите гостиницу найти? Сейчас мы вам расскажем, в какую гостиницу вам надо, чтобы недорого было.
Дилижан – небольшой город, главная улица проходит по дну ущелья, остальные – на горных террасах. Всё это напомнило милые сердцу крымские горные посёлки.
Дилижан нравился чем дальше, тем больше. С утра мы решили прокатиться по улицам, познакомиться с городом. Сфотографировались возле знаменитого водопроводного крана, который известен по фильму «Мимино». Проезжали мимо красивого здания со скульптурами, думали – храм, оказалось – музей. Точнее, художественная галерея. Вход – 500 драм (около 15 гривен). Мы решили приобщиться к прекрасному и посетить художественную галерею.
После покупки билетов нас поприветствовала интеллигентная дама и на великолепном русском пояснила, что галерея на втором этаже, начало осмотра отсюда, нижний этаж пока закрыт – краеведческий отдел на реконструкции. Мы поблагодарили и пошли смотреть.
Галерея превзошла все наши ожидания. Начало экспозиции – зал армянских художников ХХ века, я не разбираюсь в изобразительном искусстве настолько, чтобы оценивать – но нам понравилось. Следующий зал – XIX век, и уже не только армянские художники. Потом – еще дальше вглубь веков. Восемнадцатый век, семнадцатый, западноевропейские художники шестнадцатого века… Потом мы уже перестали отслеживать логику экспозиции и просто бродили по многочисленным залам. И тут мой взгляд зафиксировал силуэт Генуэзской крепости Судака. Я читаю подпись – Лагорио. О! У них в экспозиции есть даже феодосийский художник! Поворачиваюсь – картина Айвазовского. Я ее раньше не видела нигде в репродукциях…
Вышли мы полностью очарованные. Жаль, что нижний этаж на реконструкции. Мы заглянули через стекло – стояла старинная прялка и еще какие-то инструменты. Наверно, очень интересно будет, когда откроется.
На выходе мы спросили девушку-кассира, может ли она посоветовать смотровую площадку, с которой открывается вид на дилижанские горы – и попали на кофе к директору музея.
В кабинете директора к моей персоне явный интерес. Особенно когда сообщила, что работала в галерее Айвазовского. Расспросы – как живём, как работаем, как с туристами общаемся, как в Судакскую крепость ездим. Директор музея – седой представительный мужчина, лёгкий в общении, с великолепным чувством юмора. Рядом с ним – юная девушка-экскурсовод, всем своим видом излучает полную невозмутимость.
Нам надавали множество советов – на какую улочку свернуть, куда съездить, где можно посмотреть хорошую керамику, подарили карту Дилижана и набор открыток. Я, в свою очередь, подарила магнитную открытку с фотографией Судакской крепости. Девушка-экскурсовод погрузилась в раздумья о том, куда можно пристроить открытку. Так и запечатлелась в памяти картинка этой встречи – улыбчивый директор и невозмутимая экскурсовод, за всё время не проронившая ни слова.
Предложенный кофе был необыкновенно вкусным.
По совету директора музея мы поехали в исторический квартал. По пути я не отказала себе в удовольствии познакомиться с дилижанскими медведями. «Здравствуйте, меня зовут Маша!»
Исторический квартал – это улочка старинных домов, которые стали отелями. Обилие резьбы – не по камню, по дереву! В подвальчиках отелей – сувенирные магазинчики, перемешанные с мастерскими. И это действительно мастерские: в одной сидел резчик по камню, возился с хачкаром. В другой – что-то ткали или вышивали. Мы ввалились в комнату, где молодой парень крутил гончарный круг.
Армянская керамика такая же массивная и основательная, как и архитектура. Мы там много чего пересмотрели, и Лёше больше всего понравились кувшины. Восхищение одним из них перебороло даже практические рассуждения о том, что его теперь переть на себе через перевалы. Мастер пояснил, что это кувшин для вина, а роль бокалов выполняют вот эти стаканчики. Мы купили ещё три стаканчика.
Уже на выезде из Дилижана я повернулась к Лёше и спросила: «Слушай, а почему мы купили всего три стаканчика, если гости к нам приходят чаще всего парами?» Лёша озадаченно промолчал.
Я до сих пор не могу ответить себе на этот вопрос.
